Меню сайта
Категории раздела
Вход
Главная » Статьи » Мои статьи

Освобождение Ставрополя

Еще через час-полтора со стороны 1-й Мутнянской (сегодня ул.Лермонтова) послышался гул приближающихся к нам машин. Вновь выглянул на улицу. Мимо огромной воронки от бомбы, куда свалился наш небольшой танк, двигалась уже немецкая колонна танков. Двигалась медленно, будто озираясь вокруг. Все ближе и ближе к нам. Танкисты чуть ли не по пояс высовывались из люков, многие были в одних майках. И вдруг с противоположной стороны улицы к переднему танку подбежала женщина и протянула танкистам букет цветов. Это тем кто только что жег город и убивал его жителей?

Старожил города Михайловска, в недавнем прошлом села Шпаковского, Георгий Иванович Баев, тогда подросток, вспоминал: «В наше село, немцы ворвались внезапно. Третьего августа 1942 года я с братом Борисом были в своем саду. Борис рвал яблоки для сушки, я, собрав малину, катался на самодельных качелях. И тут со стороны села Московского появились самолеты. Они уже летели над нами, когда раздался страшный свист и взрыв бомбы. Она попала в огород бабки Годунихи, которая жила на улице Курганной, в хате под камышом. После этого от хаты и бабки ничего не сталось. Мой брат кувырком свалился с яблони, и только отбежал с десяток метров, как вновь послышался свист, а за ним взрыв. Нас осыпало землей и яблоками вырванного с корнем дерева…

Позже узнали, что село обстреляли из пулеметов и сбросили три бомбы немецкие самолеты. Видимо этим они хотели просто напугать жителей села».

Вчера еще малоизвестный для многих Ворошиловск, как писала немецкая газета «Панцер, форан!» (Танки, вперед) 1-й танковой армии гитлеровцев, ворвавшийся в наш город, стал «ключом», который оставалось только вставить в «замочную скважину» двери, ведущий на Кавказ.

Действительно, с 3-го августа он стал сосредоточением военной техники и людских резервов Вермахта, настоящим «Волчьим логовом». Здесь обосновался мозг огромной военной машины, именуемой группой армий «А», которая под кодовым названием «Эдельвейс» должна была овладеть Северным Кавказом и Закавказьем. Затем уже маршевым броском проследовать через Ближний Восток на соединение с армией генерал-фельдмаршала Роммеля в Северной Африке.

Во главе группы армии «А», куда входили: 1-я танковая, 17-я полевая и 3-я румынская армии, а также несколько дивизий 4-й танковой армии генерал-полковника Гота и 11-й полевой армии генерал-полковника Манштейна (всего 41 дивизия с 760 тысячами солдат и офицеров, стоял в дальнейшем генерал-фельдмаршал Вильгельм Лист. 1-ю танковую армию возглавлял Эвальд фон Клейст, с января 43-го года генерал-фельдмаршал.

К армии «А» был включен и 1-й авиационный корпус 4-го воздушного флота Люфтваффе во главе с генерал-фельдмаршалом Вольфрамом Рихтгофе-ном. Во главе 4-го корпуса авиации находился генерал Картен. Генерал Вильгельм Лист, с победой прошедший по Франции, Греции и Югославии, устроил свой штаб во главе с генерал-полковником фон Грейфен-Бергом в бывшей городской Думе Ставрополя, где до последнего времмени размещался крайком партии во главе с М.А.Сусловым.

Эвальд фон Клейст, начавший военную службу в 1901 году в войсках кайзера Германии, облюбовал себе белокаменный дом у подножья Крепостной горы, где до этого размещался крайисполком. Здесь находились штабы его корпусов и дивизий – (44-й и 52-й армейские; 3-й, 40-й и 57 танковые корпуса: моторизованная дивизия СС «Викинг» и др.).

Штабы 3-й румынской армии захватили район храма Св. Андрея Первозванного с бывшим общежитием в 4-и этажа пединститута, дом в 2 этажа на пер. Авиационном и др.

Не миновали Ворошиловск и части солдат-альпинистов 49-го корпуса генерала Конрада, включавшую дивизию «Эдельвейс» генерала Ланца, дивизию «Белая лилия» генерала Эгельзеера, и горнострелковую дивизию егерей генерала Кребса. Все эти соединения вскоре вышли по долинам Большой Лабы и ее притоков, Кубани и Баксана на перевалы Главного Кавказского хребта.

Более того, 15 августа фашистские штандарты были установлены на обеих вершинах высшей точки Европы горы Эльбрус, о чем оповестил весь мир Геббельс. Берлинские газеты кричали: «Покоренный Эльбрус венчает конец павшего Кавказа». Гитлер наградил Рыцарским крестом покорителя снежного исполина капитана Грота, а его солдат – Железными крестами.

Между тем во всех более или менее крупных зданиях Ворошиловска – школах, институтах, государственных учреждениях и пр., обосновались немецкие штабные службы. Солдатами и офицерами забивались те же учреждения, ими же «уплотнялись» квартиры горожан. Все улицы города, площади, скверы и парки были забиты той же техникой. Так на поле стадиона «Динамо» танки и бронетранспортеры стояли в шесть рядов. Гитлеровский Люфтваффе в Ворошиловске был представлен 1-м авиационным корпусом 4-го воздушного флота, штаб которого разместился в здании медицинского института (сегодня факультет стоматологии Медакадемии на ул. М.Морозова). Во главе корпуса стоял генерал Картен, а во главе всего 4-го воздушного флота – генерал-фельдмаршал Вольфрам Рихтгофен.

Вольфрам Рихтгофен в 1936-1939 гг. являлся командующим авиационного легиона «Кондор», сражавшийся в Испании на стороне генерала Франко.

Немецкие летчики облюбовали в Ворошиловске военный аэродром на северо-западном выгоне. Первой здесь приземлилась эскадрилья пикирующих бомбардировщиков « Иммельман». Немцы быстро устроили здесь автономную систему энергообеспечения взлетно-посадочной полосы.

Как вспоминал Ю.П.Григорьев, неоднократно приближавшийся к охранной зоне аэродрома : «Немцы сразу оборудовали огни взлетно-посадочной полосы, а на подходе к полосе на штативах стояли огни приближения, затем огни подхода и пограничные огни. Все фонари силовыми кабелями были подключены к спецмашине с энергоустановкой. Здесь же на аэродроме были поставлены мощные прожектора, радиомаяк и радиомаркер, а также кодовый неоновый светомаяк, что позволяло немецким самолетам совершать полеты круглосуточно и в любую погоду».

Между тем на Северном Кавказе, в том числе Ворошиловске, ничего о планах Гитлера не знали. Как, видимо, не знала и советская разведка. Здесь шло формирование различных воинских соединений. Так еще до начала войны в Ворошиловске была сформирована 103 мотострелковая дивизия, одной из первых ушедшей на оборону Москвы, где полностью и погибла. Затем уже формировались: 320-я и 343-я стрелковые дивизии; 53-я, 56-я и 70-я кавдивизии; 511 кавалерийский полк, позже переименованный в 8-й гвардейский; 68 и 76 морские стрелковые бригады и др.

«Чуть ли не ежедневно с железнодорожного вокзала Ворошиловска на фронт отправлялись маршевые роты, - вспоминал выпускник школы №4 В.Ф.Рязанцев. - Зимой 41-го года на бывшей Петропавловской площади у тюрьмы собрались добровольцы – конники, которые должны были влиться в корпус генерала Л.М.Доватора. Все будущие доваторцы были в добротных полушубках, на колхозных лошадях. Было много кавалерийских тачанок в большинстве с «семейными экипажами». Как правило, старшим там был отец с сыном и невесткой …

Итак, 1-го августа 1942 гола над Ворошиловском впервые появился немецкий самолет, который сбросил две небольшие бомбы на военные казармы. На следующий день он появился вновь, на этот раз сбросив листовки.

Известный ставропольский журналист Тамара Коваленко, в 42-ом году 16-летняя девчушка, позже вспоминала:  «В воскресенье утром фашисты сбросили с самолета листовки. Подруга сестры подняла одну из них и вечером принесла ее показать нам. В своих «небесных» посланиях немцы предупреждали население о предстоящей в понедельник бомбежке города. Мы прочли листовку и посмеялись: фрицы нас запугивают. А за пособничество в распространении панических слухов могло сильно нагореть, поэтому листовку порвали…».

Исследователь М.Мельников в Госархиве края нашел ту листовку, опубликовав ее текст в газете «Ставропольские губернские ведомости» от  11 февраля 1995 года:

«Граждане ! Завтра военные объекты вашего города будут подвергнуты бомбардировке . Мы не желаем вам зла и потому предупреждаем: уходите на окраины города, не приближайтесь к военным обьектам. Мы не хотели бомбить ваш город и предложили советским войскам оставить его без боя. Вместо этого большевики направили в город новые войска. Город мы возьмем с боем, но вину за напрасно пролитую кровь ляжет на головы большевистских военных руководителей».

Однако, как показала сама бомбардировка 3-го августа 42 –го года, первые бомбы посыпались и на мирное население.

Наступило третье августа 1942 года – один из самых трагичных дней для Ворошиловска. В тот день город подвергся бомбардировке фашистского Люфтваффе, к которому одновременно подходила армада моторизованных войск Вермахта.

На улице Ломоносова стоит двухэтажное кирпичное здание с прочими усадебными постройками, утопающими в зелени старого сада и гигантских тополей и буков. Место это стало самым трагичным в городе. Именно сюда из всех уголков города шли или доставлялись раненные за время бомбежки Ворошиловска. Был среди них и легкораненый, учащийся СШ №4 , на месте которой сегодня расположена гостиница «Интурист» - Владимир Федорович Рязанцев. В своих письмах он писал «Во второй половине дня 3-го августа немцы начали бомбить район больницы.

Куда именно сбрасывали бомбы, на саму больницу или рядом расположенные военные казармы, понять было невозможно. Казалось, что бомбы рвутся всюду.

Уже с начала бомбардировки все палаты и коридоры были забиты раненными, как и приемный покой. Новых раненных устраивали прямо под деревьями двора

Легкораненые, ходили между ними, чем можно помогая санитарам и врачам. Перевязочного материала, лекарств, не хватало, как и обезболивающего и крови. Люди, с оторванными руками и ногами, разодранными внутренностями, кровавым месивом вместо лиц, кричали от боли… Некоторые молились, прося спасения и защиты от дьявольских сил…

Но что могли сделать те же врачи, кроме первичной обработки ран и перевязки?.. Всюду крики от боли, стоны, мольбы. Многие умирали от болевого шока или потери крови, запасы которой в больнице скоро иссякли. Из оккупационной газеты известно, что всего в больницу при бомбардировке было доставлено 149 человек: 92 гражданских и 57 военных.

Где-то после трех часов я выглянул через забор на прилегающую улицу. По ней в сторону Мамайки бежала группа красноармейцев в мокрых от пота гимнастерках, без оружия, и без командира…


На территории аэродрома находилась и зенитная артиллерия для защиты от возможного нападения наших самолетов, в первую очередь ПО-2 или «кукурузников», наведывавшихся сюда постоянно в ночное время. Вскоре на военный аэродром стали приземляться «мессершмитты», «юнкерсы», «хейнкели», фоккевульфы». Для их обслуживания немцы устроили мастерские, склады боеприпасов, топлива, а так же палаточный городок для проживания. Подсобными рабочими здесь были наши военнопленные. Отсюда немецкие летчики совершали вылеты к местам боевых действий.

Особо охраняемым немцами районом города стала старая Бибертова дача по-над Ташлой. Под могучими кронами деревьев обосновался их центр радиосвязи.

Владислав Анатольевич Останкович, в прошлом подросток, затем директор СШ № 32 , вспоминал: «К Бибертовой даче из города шла улица Кавалерийская. По той улице к прудам часто спускались наши кавалеристы. Там они купали лошадей, а возвращаясь, часто пели песни. Хорошо пели… Потом в Бибертовой даче, где долго находился Дом отдыха и пионерский лагерь, обосновалась какая-то воинская часть. Понастроили многочисленные землянки, огромное бомбоубежище с тремя накатами бревен.

Когда пришли немцы, они тоже там расположились. Место то тихое, полностью закрытое кронами деревьев от авианалетов. Расположились там многочисленные большие машины с торчащими радиоантеннами, а из города провели телефонные линии. Туда-сюда сновали легковушки с высокими чинами. Что они там делали, понять было нельзя. Вокруг дачи колючую проволоку натянули, охранные посты устроили…»

Борис Николаевич Бычков, живший на Авиационном переулке, добавлял:

«После захвата города немцы сразу оцепили лесной массив Ташлы, именуемой Бибертовой дачей. Туда подкатывали высококлассные легковые машины гитлеровцев с большой охраной. Дачу охраняли многочисленные посты. Даже танки поставили по углам дачи, которые маскировались сетями. Что там была за часть, не знаю. Но какая-то важная».

И все же удалось найти человека, который все месяцы оккупации Ворошиловска многократно посещал этот засекреченный объект. То был сын некогда известного в городе учителя физической культуры, чеха по национальности, Карла Францовича Говелко и матери-немки – Анатолий Карлович Говелко.


В 80-х годах прошлого столетия уже полный инвалид, а в период оккупации города 16-и летний юноша, в совершенстве владея немецким языком, он был направлен биржей труда на работу переводчиком в немецкую армейскую разведку «Абвергруппу-101». Тогда же после «проверки» был прикомандирован к Эвальду фон Клейсту в группу русских переводчиков.

Анатолий Карлович, уже тяжело больной, вспоминал: «Из Абвера меня не раз вызывали к фон Клейсту, особенно после комендантского часа, где-то к полуночи. Он любил совершать такие прогулки по городскому бульвару. Ходил в спортивной одежде, как правило, один. Я же с охраной следовал позади. Иногда он подзывал меня или спрашивал через охранника, что означает какое либо русское слово или выражение…

Дело в том, что немцы, даже владевшие русским языком, не всегда могли понять этот язык. Так меня приглашали для перевода радиоперехватов наших станций, в том числе разговоров наших летчиков особенно во время боев. Я как мог, объяснял им, что в подобных ситуациях русские летчики используют внесловарные выражения, которые, однако, несут в себе не просто информацию, но и определенный смысл. Немецкие переводчики кивали головами, «поражаясь загадочности и непостижимости русского языка».

Как переводчик не раз бывал и в центре немецкой связи на бывшей Бибертовой даче. Там осуществлялась радиосвязь немцев».

 

«НОВЫЙ ПОРЯДОК»

 

«Порядок» тот начинался чуть ли не с первых часов захвата города гитлеровцами. Первым делом победители начали очищать город от представителей «жидо-большевистской верхушки», как они именовали представителей всех ветвей городской и краевой власти. Уничтожению подлежали и все евреи, душевнобольные, цыгане, рецидивисты и люмпены…

И, конечно, партизаны. И начали с первых. Но возникал вопрос, как они так сразу могли узнать, где и кто остался?

То ли списки были подготовлены заранее? То ли пошли доносы? Как оказалось в дальнейшем, было то и другое.

Между тем только что оккупированный город находился на пороге уже массовых казней, когда было умерщвлено более пяти тысяч лиц еврейской национальности и больных психиатрической больницы…»

Шестого августа 1942 года в газете «Русская правда» и на афишных тумбах появились отпечатанные «ВООЗВАИЯ К ЕВРЕЙСКОМУ НАСЕЛЕНИЮ гор. Ворошиловска», где говорилось:

 

«В городе Ворошиловске организован еврейский Комитет Старшин, для регулирования и руководства всех вопросов, касающихся еврейского населения. В КАЧЕСТВЕ ПЕРВОГО МРОПРИЯТИЯ ПОДЛЕЖИТ К ИСПОЛНЕНИЮ НИЖЕСЛУДУЮЩЕЕ:

Все без исключения евреи, которые после 22 июня 1941 года прибыли в

город Ворошиловск, обязаны собраться 12 августа 1942 года в 7 часов утра на Ярмарочной площади. Возникла необходимость всех перечисленных выше лиц переселить на места, свободные от населения, которые возникли в связи с военными действиями. Иметь при себе документы, деньги и ценности, личные вещи, постельное белье, питание на 2-3 дня. Вес принесенных вещей не должен превышать 30 кг.

САМОВОЛЬНОЕ ОСТАВЛЕНИЕ ГОРОДА ЗАПРЕЩАЕТСЯ.»

 

12 августа на Ярмарочную площадь (до этого Орджоникидзевская) начали приходить с начала войны, оказавшиеся в Ворошиловске еврейские семьи. С заплечными мешками, чемоданами, сумками, баулами, они не спеша устраивались в отведенном им месте вблизи железнодорожного вокзала месте.

На самой площади кроме немногих полицейских никого не было. Всего собралось более 3,5 тысяч человек. К собравшемся обратился председатель еврейского Комитета Старшин, сообщивший, что из- за разрушения полотна железной дороги будут представлены комфортабельные грузовые машины для перевозки людей и грузов на ст.Палагиада, где уже стоит пассажирский состав. При этом в первую очередь будут перевезены люди, а затем и вещи на которых нужно оставить свои фамилии.

Вскоре подошли огромные машины со ступеньками в кузова по которым в порядке очереди стали подниматься евреи со своими семьями. Все было тихо и спокойно. Об этом же вспоминала Людмила Николаевна Шатилова -Кармановская, провожавшая свою школьную подругу еврейку:

«…С Милой Воробьевой мы пошли проводить наших знакомых. Там увидели длинную очередь. Евреи стояли тихонечко, переговариваясь между собой. Когда подошли четыре серых автофургонов, люди по скинутым трапам, оставляя вещи, стали подниматься в кузов и усаживаться на устроенные там сиденья. Вокруг были лишь полицейские из русских, да два патруля полевой жандармерии с бляхами на груди. Никаких криков и мольбы о помощи не было и в помине. Где-то через время машины вернулись и загрузились вновь. Попрощавшись с подругой, мы ушли домой. Никто нас не останавливал, тем более мы были без вещей…».

Между тем погрузка евреев и отправление в «Палагиаду» шло медленно несмотря на два дополнительных автофургона. Солнце поднималось все выше, становилось все жарче, а огромная очередь на погрузку убывала мало. Люди хотели пить, справлять свои потребности, но условий для этого не было. Начали капризничать дети… Что-то еще начало беспокоить толпу. Сначала отдельные евреи, а затем и небольшие их партии начали тянуться с площади. И тогда, видимо по команде, из ближайших к площади переулков буквально вылетели десятки немецких мотоциклистов окруживших толпу. Одновременно подошли и две грузовые машины с эсесовцами, замкнувшие образовавшееся кольцо…»

Свидетель тех событий, жившая у Ярмарочной площади Александра Ивановна Хализова, вспоминала: «После того как немцы оцепили евреев начались страшные сцены. Душераздирающие вопли, крики буквально повисли над тем местом. Некоторые мужчины пытались вырваться из кольца, но их настигали прямо на мотоциклах, давили, а затем тащили к машинам».

Между тем многих из тех, кто не пришел на Ярмарочную площадь, повторно собирали уже у деревообрабатывающего завода на пересечении сегодняшней улицы Мира и Добролюбова.

Живший в том районе тогда 10-летний мальчонок, Василий Васильевич Гарин, вспоминал: «Евреев собирали у завода на пустыре сегодняшних улиц Мира и Добролюбова. Оттуда к речке Мутнянки шел яр, его позже засыпали. Здесь собрали несколько сот евреев, то ли пришлых, а может и местных. Погрузили в большие закрытые машина, а все их вещи, пересмотрев и что-то забрав, выбросили в тот яр…»

Между тем гитлеровцы, покончив с заезжими евреями, правда, далеко не со всеми, принялись за местных. На этот раз заманили их обязательной регистрацией, где они должны были получить нарукавные повязки с шестиугольной звездой Давида. Местом сбора стал двор здания гестапо, напротив Верхней аптеки города.. Сохранились документальные сведения, как в тот день 600 ставропольских евреев, пришедших на регистрации, навсегда ушли из жизни: «Всех евреев, всего более 600 человек, завели во внутренний двор и целый день держали на солнце, не давая ни пищи, ни воды. В 18 часов появился начальник городской тюрьмы Венцель, который на просьбы женщин и детей дать хлеба и воды, приказал всем раздеться до нижнего белья, после чего несчастных загнали в подвалы этого и соседнего дома. Уже на следующее утро всех загрузили в кузова огромных машин и вывезли в район того же аэроклубовского аэродрома, где и расстреляли у вырытых ям».

Сегодня на западной окраине Ставрополя – в районе Русской лесной дачи и «Холодного родника», стоят безымянные памятники на могилах еврейских мучеников. Их было более четырех тысяч. Если придется вам там побывать – пожалуйста, возложите цветы и поклонитесь их праху.

Писатель и историк Лев Безыменский, автор книг «Германские генералы – с Гитлером и без него», « По следам Мартина Бормана», «Особая папка «Барбаросса» и других, многие годы посвятил поиску материалов по событиям на Кавказе. В книге «Провал операции «НЕПТУН» он пишет: «…Сталинградская победа выбила из-под ног гитлеровцев почву, казавшуюся столь прочной. Все, что они считали незыблемым, рушилось. Рухнул фронт на Дону и Волге, и, как следствие, армия фон Клейста из авангарда войск, устремлявшихся через перевалы Кавказа превратилась в зарвавшуюся группировку, которой грозило такое же окружение, как и 6-й армии в Сталинграде. Если раньше слова «Клухорский перевал», «Эльбрус» вызывали в ставке Гитлера восторг, то сейчас их никто и слышать не хотел. Какой уж тут Клухор, когда советские войска, разгромив армию Паулюса, устремились к Ростову, угрожая отрезать всю группировку Клейста, в то время насчитывающую 760 тысяч солдат и офицеров…».

Разные высшие чины первыми стремились вырваться с Кавказа. Вслед за ними, сначала с перевалов гор, а затем предгорий и равнин, началось отступление войск всей армейской группа «А».

Интересно, как писал немецкий исследователь Вильгельм Тик в книге «Марш на Кавказ…», из Ставрополя последними воинскими соединениями Вермахта были те самые, которые первыми захватившими город. Это части 3-й танковой дивизии и 16-я Вестфальская моторизованная пехотная дивизия. Им в придачу для прикрытия флангов, был дан казачий полк «Юнгшульц» сформированный на Кубани и участвовавший в боях с партизанами под Ачикулаком, Буденновском, в прикумских плавнях…

Гитлеровцы, отступая из Ставрополя, хотели превратить его в пепелище. Первым запылало здание бывшей совпартшколы в начале улицы Советской - бывшая Александровская женская гимназия. Здесь у немцев располагались штабные службы. Пожар начался за несколько дней до ухода из города немцев. При этом штабники делали вид, что произошло это не по их вине. Спешно выносили папки с документами, стулья, столы и даже железные кровати на которые тогда же складывали выносимые булки белого хлеба и круги сыра, колбасы. Этим пожаром возможно немцы хотели увидеть реакцию жителей города, которые ничего кроме любопытства не проявляли

И тогда уже «зондэркоманды» поджигателей и подрывников принялись безбоязненно за свою грязную работу.

Сегодня трудно установить, в какой очередности взлетали в воздух или сгорали здания города. Наиболее ярко запомнилась картина поджога и взрыва типографии некогда возведенной предпринимателем Тимофеевым на углу бывшего Николаевского проспекта и Варваринской улицы (сегодня пр.К.Маркса и Р.Люксембург Г.Б.). Сначала раздался мощный взрыв разрушивший здание, в том числе его уникальный фасад отделанный зеленой голландской кафельной плиткой с огромными «карабельными» зеркальными стеклами окон. Затем гитлеровцы стали бросать термитные шашки на печатные и прочие типографские станки, которые ту же плавились, стекая огненными ручьями на ребристый железный пол.

Взрывы зданий превратились чуть ли не в канонаду не утихавшей до самой ночи 20-го января. Были взорваны или сожжены практически все малые и большие промышленные предприятия, больницы, школы и высшие учебные заведения. Огонь превратил в пепелище центральный почтамт, напротив расположенное здание НКВД, которое к тому же и взорвали; здание Осовиахима на Типографской улице (сегодня Р.Люксембург); летний театр в Первомайской роще и театр драмы им.Ленина (бывшей театр М.Пахалова в Воронцовской роще и бывший «Пассаж»), и многие другие здания города.

Между тем благодаря патриотически настроенной молодежи и части населения города, удалось спасти немало городских строений. Так группа подростков из нижней части города во главе с 17-и летним Володей Косиновым, по инициативе бывшего смотрителя краеведческого музея Дмитрия Ивановича Козьменко, спасла само здание музея от поджигателей. Как потом удалось установить, Володя Косинов, Яша Годицкий, Анатолий Трапезников и Сергей Слюсаренко, вооруженные трофейным оружием, вечером 20-го января оказались у здания музея, куда подъехал тяжелый на гусенечном ходу мотоцикл, с тремя поджигателями. Сбив с дверей замок, последние вошли в фойе музея с канистрами, как позже оказалось, с соляркой. Ребята проследовали за ними. Немцы поднялись на второй этаж и вошли в отдел природы.

Подростки казалось бесшумно, проскользнули в противоположный зал с художественными экспонатами. Но через минуту немцы швырнули туда гранату, закатившуюся под тяжелый резной буфет, разлетевшийся в щепки. Сами ребята не пострадали, услышав вслед за взрывом топот сапог по лестнице, а затем шум отъезжающего мотоцикла. В зале природы оказались те самые цистерны с соляркой, которые они вынесли наружу и их содержание слили в канаву. Вскоре стемнело, немцы не появлялись и ребята отправились домой, рассказав о происшедшем Козьменко и другим жильцам дома.

На этом мальчишеский подвиг в тот вечер не окончился. Подростки отправились к Чапаевскому мосту, по которому на север отходили уже последние немецкие военные машины. Мост охранял взвод немецких солдат, обнаруживший подростков. Завязался бой в котором два немца были ранены, а трое ребят убиты

Ко всему этому нужно добавить, что горожанами было спасено от огня здание аптеки «Байгера», дом полярного исследователя Кушакова на бывшей Воронцовской улице (огонь затушили некто Павлюк и Соловьева), здание горвоенкомата на ул.Ленина, бывшего дореволюционного казначейства на ул.Советской, где долго находился Горисполком. И еще немало менее значимых строений.

Между тем с железнодорожного вокзала города 19 января 43-го года в 14.00 отошел последний состав с отступавшими гитлеровцами. Началось разрушение вокзала о чем сообщается в позже составленном акте ущерба нанесенного подрывниками: «При отступлении гитлеровцев по распоряжению коменданта станции Ворошиловск майора Шлехта и немецкого генерал-полковника Ревее были взорваны: главное пассажирское здание, кипятильник, восемь паровозов, уничтожено оборудование депо, мастерских…». 19-го января к тому же железнодорожному вокзалу приблизились первые воинские соединения 347-ой стрелковой дивизии нашей 44-ой армии.

Сама дивизия была в 40 километрах от города, авангардом которой был 1179 стрелковый полк во главе с подполковником А.Н.Гервасиев. Как писал майор М.Фокин в своем дневнике: «…Командир 1179-го полка Гервасиев с помощью местного жителя Доды искусно провел своих людей через труднопроходимые места к южным предместьям города.»

Почти одновременно к железнодорожному вокзалу начали подходить батальоны 1177стрелкового полка с командиром майором Львовым, и прикомандированный к полку второй дивизион 907-го артполка с командиром капитаном Мироновым.

С утра 20-го января за вокзал началось упорное сражение, когда погибли командир батареи капитан А.С. Колин, старший лейтенант Н.К.Титов, рядовые бойцы…Тогда же майор Львов отправил в сам город группу разведчиков из 25-и человек. То были офицеры Булкин, Васильчук, Евстропов, Кравчук и рядовые – Топоров, Кузнецов, Шаров, Богунов, Панков, Матвеев и другие. В бою с подрывниками погиб Иван Гурьянович Булкин и рядовые – Кобзарь и Шевчук, ранены- Николай Евстропов и Федор Васильчук.

Между тем к железнодорожному вокзалу подошел 1175-й стрелковый полк во главе с майором А.Е.Коротковым. Полк своим огнем поддерживал первый дивизион 907-го артполка с командиром майором Шестаковым.

Сам Коротков был коренным ставропольцем, хорошо знал окрестности города, что позволило ему уверенно войти в горящий город…

К Ставрополю подошли и части 276-й стрелковой дивизии 58-й Армии. Как вспоминал боец дивизии Василий Павлович Калашников - «в районе армянской церкви нам сдалось около 80 немецких солдат какой-то хозяйственной части, которых постарались побыстрей сдать «смершавцам»… В городе задержались до вечера следующего дня, остановившись в районе спиртзавода у продуктового склада немцев…Наелись до отвала, помылись в бане завода, побрились, даже постирались. Короче, хоть немного привели себя в порядок и двинулись в сторону Ейска…».

Л.Л. Акинина

по материалам Г.Беликова "Оккупация"

Категория: Мои статьи | Добавил: Museum_St (16.01.2012) Нравится
Просмотров: 4655 | Теги: оккупация Стврополя, Коротков, Освобождение Ставрополя, Ставрополь в годы войны, Булкин | Рейтинг: 5.0/2
Всего комментариев: 0
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
[ Регистрация | Вход ]
Музыка
Темы
Block content
Яндекс.Метрика